Дерево на ветру

Маленький воображало, сидя на ветвистом Дереве, наполнял его своими событиями.

Между сучковатых разветвлений птицы вили свои гнезда, а Радуга, продвигаясь за дождем, зацепилась за острую вершинку. Его дневные воображения отличались существенно от вечерних, и он терпеливо их дожидался, когда небо становилось раскрашенным, а Дерево — закрашенным. Оно растягивалось вдоль горизонта, высвечивалось, создавая причудливые переплетения.

Он представлял все это своими скупыми средствами и, если не придавать значения возрасту, его уже можно было назвать поэтом, который еще не выучил буквы, а слов в его стихах оказывалось так мало, что они могли бы разместиться на пальцах даже одной руки. Только для впечатлительной памяти этого вполне может оказаться достаточно.

Сейчас трудно сказать, он воображал словами или образами. И, где та граница, где кончается поэзия и начинается живопись? А если она где-то и намечается, то ее тут же сдует ветерок воображения! Неизменным только остается, как трещина в старом дереве, отпечаток во времени. Проходя через него, через суетные будни память оставляет себе самое ценное и значительное. Стоит только перекинуть мостик и откроется полная картина наивных детских впечатлений.

Расправляя сеть знаний и опыта, память сама дорисует и закатное Небо, и Дерево на Ветру, и вечерний свет во всей полноте своих красок.

А что видит тот, большеглазый малый? Мысленный фрагмент, располагаясь в красочном пространстве, вписываясь в картинную композицию, рисуется методом дополнения новых форм, к уже существующим. Воздушные пазухи, словно образованные ветром витиеватые просветы конструктивного дерева не что иное, как своеобразный стиль, слияния природы и модерна. Его не раскрытые возможности хранят много того, что еще нельзя отразить известными и доступными средствами

Сжимая содержание в минимальность, одна форма дополняет другую, довольствуясь своей самодостаточностью, обретая тем самым более отлаженную конструкцию.

Примечание: «Не запланированный случай, или мысленный хэппенинг, разворачивается, погружая в события. Из смыслового хаоса строится забытая реальность с таким выводом: «Искусство, где живописное письмо является игрой, которая копирует окружающий мир, оспаривает его, присваивая себе что-то, не названное словами и не ограниченное фантазией» — так бы сказал пожилой и лысый модернист, который в детстве рисовал воображаемые картины, а Ветер посвистывал в ветвях его дерева, шурша корой.